Дуля для окуня (рассказ)

Вообще-то голова у Кольки Нахлобукина крепкая — обо что он только ею не стукался: и о стенку, и о дерево, и даже о бульдозер. И хоть бы что! А тут ехал по перилам, не успел вовремя притормозить и так треснулся головой о ступеньку, что по всей лестничной клетке гул пошел. Решил он на этот раз в поликлинику сходить — вдруг от уроков освободят, шишка-то вон какая!
Но врачиха в поликлинике ничего такого особенного в Колькиной шишке не обнаружила, заклеила ее пластырем, черканула что-то на клочке бумаги с надписью «Справка» и отправила домой. Работать не хотелось, потому что начиналась весна, и до отпуска осталось всего три дня. Или целых три дня — это как посмотреть.
Так или иначе, когда Колька выходил из кабинета, врачиха со вздохом сказала медсестре:
— Еще три денечка осталось…
Сестра что-то ответила, а Нахлобукин будто опять головой о ступеньку треснулся: «Это кому три денечка осталось? Мне что, через три дня — кранты?»
Вышел Колька из кабинета, потрогал шишку, заглянул в справку. Но ничего, кроме корявой тройки и слова, отдаленно напоминающего «дня», разобрать не смог.
Интересно, почему у всех врачей такой скверный почерк? Наверное, оттого, что они, врачи то есть, и сами иногда в человеке разобраться не могут. Хорошо, конечно, если кто-нибудь с насморком придет, или с обыкновенной простудой. А если болезнь посложнее? Вот врач посмотрит-посмотрит такого больного и напишет ему на бумажке какие-нибудь каракули: иди, мол, в аптеку. А в аптеке тоже никому не охота дураком выглядеть. Глянут с умным видом в рецепт и дадут какое-нибудь лекарство подороже. Глядишь, человек и выздоровеет.
Испугался Нахлобукин. Даже заплакать хотел. Но пока до дома шел, как-то попривык и даже обнаружил в своем положении некоторые преимущества. Во-первых, к контрольной по математике готовиться не надо. Во-вторых, можно теперь Окуня из 9 Г не бояться — что он хуже смерти сделать может? А еще хорошо бы ему ровно через три дня подставиться — пусть потом до конца дней мучается, думает, что это он молодую Колькину жизнь загубил. А в третьих, конечно, Ленка. Может, хоть теперь она на него внимание обратит? Возможно, даже всплакнет. На похоронах. На Колькины глаза уже вновь готовы были навернуться слезы — но на этот раз это были слезы умиления.
И в этот момент его окликнули.
— О! Кого я вижу! Нахлобучка!
Поднял Колька глаза и видит: прямо у него на пути, поперек тротуара, стоит, широко расставив ноги, Сашка Окунько по прозвищу Окунь. Стоит, челюстями по коровьи двигает — жвачку жует — и глазами сквозь Колькин карман Колькины же деньги пересчитывает.
В другое время у Кольки было два выхода из такой ситуации: либо деру дать, либо, если путь к отступлению отрезан, покорно карманы вывернуть. Ну, можно было еще перед этим в глаз получить. А тут он подходит к своему врагу и спокойно так снизу вверх на него смотрит.
— Ну чё, — не унимается Окунь, — сам отдашь, или мне проверить, чего у тебя сегодня в карманах имеется?
Колька сунул руку в карман, нащупал там злополучную справку, и мрачным таким голосом говорит:
— Не дай Бог никому иметь то, что у меня в кармане лежит.
Окунь даже опешил.
— А чё у тебя там лежит?
— Вот тебе-то, Окунь, я твердо обещаю: ты узнаешь, что это. Только не сейчас, а через три дня.

Колька хотел обойти растопырившегося на дороге Окуня, но потом просто отодвинул его рукой и прошел мимо. Остановился, повернул голову и повторил:
— Через три дня. Не забудешь? На этом самом месте.
И пошел дальше. А Окунь так обалдел, что долго еще стоял на месте и соображал, что бы все это могло значить. И даже жвачку свою проглотил. И не заметил.
Все три дня Колька потратил на улаживание своих дел.
Привел в порядок коллекцию оловянных солдатиков и подарил младшему брату; вернул долг — пять рублей — однокласснику Юрке; просмотрел напоследок все свои любимые видеофильмы.
Родителям пока ничего говорить не стал, зачем беспокоить раньше времени? А вот Ленку решил все-таки предупредить — вдруг она уедет куда-нибудь, кто тогда уронит слезу на его могилку? Вот только как это сделать? Нельзя же просто так подойти на переменке и, между прочим, сказать: я, мол, не сегодня-завтра того… так вот, приглашаю тебя на похороны!
В конце концов, Колька решил дождаться свою избранницу после школы, сказать, что ему надо в ту же сторону, что и ей, и по дороге… короче, там видно будет.
План удался как нельзя лучше, и через пятнадцать минут после окончания уроков Колька бодро шагал рядом с Леной по направлению к ее дому. Болтали о всякой чепухе, и он никак не мог перейти к главной теме. А когда решился и уже открыл рот, чтобы сказать обо всем напрямик, вдруг…
За поворотом, на том самом месте, что и три дня назад, в той же самой позе — расставив ноги, — стоял Сашка Окунь. Как будто и не уходил никуда все это время.
У него был такой грозный вид, что Леночка тихо ойкнула и, вцепившись обеими руками в рукав Колькиной рубашки, спряталась за его спину. А Колька не испугался. Колька даже обрадовался. Умереть на глазах любимой — что может быть лучше!
— Ну? Чё у тя в кармане? — угрюмо спросил Окунь.
Колька кивнул Леночке — погоди минутку! — мягко отцепил ее пальчики от своего рукава и смело шагнул навстречу врагу. Он поглубже засунул руку в карман, свернул там смачную дулю и с язвительной улыбкой сунул ее под нос Окуню. И даже не зажмурился в ожидании смертоносного удара.
Окунь оттолкнул Колькину фигу и, в свою очередь, сунул ему под нос свой тяжеловесный кулак:
— Ты чё, Нахлобучка, совсем нюх потерял?.. В глаз захотел?
— Давай! Бей! — весело выкрикнул Колька и подставил ему макушку. — По темечку, чтобы наверняка!
— Да я тебя щас…— уже не так уверенно продолжал стращать Сашка.
— Или в висок! — не унимался Нахлобукин. — Во! — камнем!
Он поднял с земли здоровенный булыжник и сунул его в руку оторопевшему Окуню.
— Ты чё это?.. — совсем растерялся Сашка и отбросил булыжник. — Совсем офигел?
— Ты будешь бить или нет? — начал терять терпение Колька.
— Да иди ты!.. — Окунь сплюнул сквозь зубы и пошел прочь. Потом обернулся и крикнул:
— Ну скажи хоть, чё в кармане-то было?
В ответ он увидел все ту же дулю.
— Типа, прикол, что ли, в натуре?
К первой фиге присоединилась еще одна.
— Ну ладно, некогда мне с вами…
И, шаркая ногами, гроза района скрылся за деревьями.
Колька выглядел разочарованным. Умереть героем не получилось.
— Коля! Какой ты храбрый! — Ленка подбежала к Нахлобукину и схватила его за руку. — Я так перепугалась, а ты… Можно я тебя поцелую?
И, привстав на цыпочки, Леночка чмокнула Кольку в красную от смущения щеку.
— Погоди, Лен, — Нахлобукин стал необыкновенно серьезным. — Я должен открыть тебе страшную тайну. Вот, смотри.
Колька снова сунул руку в карман и на этот раз извлек на свет ту самую справку.
Девочка взяла в руки злосчастный клочок бумаги, повертела его в руках и, к величайшему Колькиному удивлению, начала читать:
— «Ушиб… гематома… — какой безобразный почерк! — освобождение на 3 дня от физкультуры…» Ну и что? — Леночка подняла на него свои огромные небесно-голубые глаза.
— От физкультуры? — на мгновение Колькины глаза сделались по размеру не меньше Леночкиных. — Ну да. Как говорит Окунь: типа, прикол, в натуре!.. А если серьезно, я вот что хотел сказать… Поможешь мне подготовиться к контрольной по математике?..

• Рассказ

• 0
• 17 февраля 2010, 15:17
• uncleVic

Рекомендуем ещё прочитать интересное из мира Почитай-ка